Новости компаний (июль 2012 года)
29 июля 2012, 14:17 Усадьба, сохранившая лицо Екатерины IIВ старинной усадьбе Макаровка под Курчатовом размещается отделение областного противотуберкулезного диспансера, сменившее санаторий той же специализации. На главном усадебном доме висит замок, здание в аварийном состоянии, внутрь никого не пускают. А раньше это был корпус №1, здесь жили пациенты. В 1999 году все корпуса закрыли на ремонт, который продлился пару лет, но на главный раритет денег не хватило. Удаленность от областного центра, живописные окрестности, здания утопают в зелени, – понятно, почему тут решено было организовать здравницу. Когда мы подъехали, спокойствие и тишину нарушала тяжелая музыка, вырывающаяся из динамиков магнитофона: пациенты больницы наслаждались «металлом». Это… как нанести мазки в технике сюрреализма на картину с пейзажем. Чудовищный разлад. Впрочем, здесь все живут повседневной жизнью, вспоминая о ценности ветхого строения лишь тогда, когда кто-нибудь со стороны просит о нем рассказать. Макаровка – село МакаровИсторией села и усадьбы занимается учительница русского языка и литературы из местной школы Людмила Плаксина, исследования формирует в книги. Интерес к краеведению Людмила Ивановна переняла у своего учителя Андрея Киреева, которого, к сожалению, уже нет в живых. Но сказания его предков нашли отражение в трудах Плаксиной. Слушая семейные предания Киреевых, она, еще маленькой девочкой, делала первые исследовательские записи в своей ученической тетрадке. А Макаровкой село именовалось не всегда… По преданиям, в незапамятные времена бежали славяне от волохов на земли новые, да остановились две семьи там, где впадает в большую речку малая. На одном берегу – род Теречей, в которой были только сыновья, на другом – род Бовичей, где нарождались только девочки… После ссор и вражды объединились два рода, и на правом берегу Сейма, в устье небольшой речонки, стало расти селение, которое по объединению семей стало называться Теребовлей. И речку, впадавшую в Сейм, так прозвали. Теперь ручей именуется «Перебавля», изменение произошло, как предполагают старожилы, из-за того, что кто-то в старину неправильно прочел первые записи о селе. Макаровкой село стало на рубеже XVIII–XIX веков, при Павле I, который даровал его Макару Опочинину. Тот «до баб ужо охоч был», красивыми крестьянками баловался… И на селе рождались мальчики, которых, по велению барина, называли Макарами. Сам помещик не скрывал причастности к их рождению, и с усмешкой часто приговаривал: «Мое селение, Макарово, пусть Макары тут и живут!» У самой речки жил Макар Макаров, и у леса – Макар Макаров, и на бугру – Макар Макаров. Как же тут Теребовлей село называть?! Тайна лепных масокГлавный усадебный дом является памятником архитектуры начала XX века. Это деревянное строение в два этажа, представляющее собой пример эклектики. Выражается это в соединении элементов модерна и неоклассицизма, оформление выполнено в греческом и итальянском стилях. Северный фасад имеет лоджию над парадным входом, в южном размещается полукруглая терраса. Оба оформлены колоннами ионического и тосканского ордеров, декором в виде женских масок с растительным орнаментом. Местные верят, что в этих рельефах застыли лица трех дочерей одного из владельцев усадьбы – князя Владимира Ширкова. Однако сохранившийся усадебный дом был построен при другом хозяине – помещике Александре Смецком, у которого было два сына... Учительница Людмила Плаксина имеет свою версию происхождения лепных масок: по ее словам, на главном фасаде изображена императрица Екатерина II, а по двум другим сторонам – баронесса Александра Дука, которая тоже некогда хозяйствовала тут. В 1978 году территория усадебного лесопарка площадью почти 40 гектаров была признана памятником природы, тогда тут произрастало 174 вида редких растений. Среди них были и те, что не зарегистрированы в Центрально-Черноземном заповеднике имени Алехина. Исследователь и архитектор Елена Холодова в своей книге «Усадьбы Курской губернии» пишет: «Усадьба стоит у самой кромки холма, крутой склон которого покрыт живописной вековой дубравой. К северу расположен парк с аллеями многолетних лип, сосен, кленов и ясеней, образующих прямоугольные боскеты. От южной террасы здания тропа ведет к ручью, над которым склонились плакучие ивы, напоминая о ранее существующем здесь пруде...» От сочинителя опер до сына КарамзинаВ начале XIX века в Макаровке обжился князь Владимир Ширков со своей семьей. С 1780-го года на селе были свои крепостной театр, хор и симфонический оркестр. Князь был близким другом Михаила Глинки, по некоторым свидетельствам, именно он подал композитору идею написать «Камаринскую», а сам стал автором стихов к каватине Гориславы «Любви роскошная звезда» и либретто к первой части «Руслана и Людмилы». На это указывают опубликованные письма Глинки к Ширкову, которые классик писал во время работы над произведениями. В них подробно изложено развитие действия, обсуждаются подробности либретто. Работа Глинки с Ширковым продолжалась и после переезда князя в село. Впрочем, Ширкова характеризовали и как деспота, человека крутого нрава, ведущего разгульный образ жизни. Супруга князя, не желая мириться с тем, что муж ей изменяет, велела выстроить себе отдельный дом. При последующих хозяевах его переоборудовали в каретную, а в советское время тут размещалась школа при тубсанатории – одно время он работал для детей. Основной же усадебный дом Ширкова был стерт с лица земли... Так выразился гнев государя, желавшего искоренить память о князе. По селу ходит легенда: в соседней деревне жила помещица Алтушина с красавицей-дочерью. Ширков очень скоро добился, что девушка стала его любовницей. На одном из балов за дочерью Алтушиной в присутствии Ширкова ухаживал молодой офицер. Взбешенный князь уехал домой и приказал слугам, угрожая смертельной расправой, привезти любовницу. Те рассказали все помещице, велев пощадить, и Алтушина-младшая согласилась ехать в имение Ширкова. Князь убил ее, расчленил тело и выбросил на поля Алтушиной. Преступление раскрылось, царю подали прошение о наказании преступника. В разные годы в имении жили баронесса Дука и Нелидовы, Карамзин (сын писателя) и Клейнмехель, в 1874 году его приобрел Александр Смецкой, деревянный дворец которого и сохранился в Макаровке. Александр Николаевич был крупным промышленником: ситцевая и суконная фабрики в Москве, в Костроме – запасы красного строевого леса, имелось дело и в Воронеже. А в Макаровке Смецкой выстроил большой винокуренный завод. Каждый приезд в поместье барин ознаменовывал балом, одаривая крестьян мелкими подарками. Слуги сбивались с ног, готовили изысканные кушанья, горничные часами причесывали и наряжали благородных девиц. Соседские помещики гордились дружбой с таким богачом. Для господской кухни во дворе держали только дойных 55 коров! Барские дети пили молоко от одной коровы, за которой был особый уход. Кроме рабочих в поместье содержались ездовые, парадные и призовые (для бегов) лошади. В легкой расписной карете барыни ездили на реку купаться, бросая по пути деревенским ребятишкам конфеты и монеты. Родной тетке Смецкого, обещавшей ему отписать 11 миллионов рублей в завещании, в поместье оказывался особый почет. Когда она вставала на минуту с кресла, слуги сметали с него щеткой несуществующую пыль. Дворцовая усадьба в 1929 году глазами очевидцаСанаторий в старинной усадьбе организовали в 1924 году, а через пять лет его руководителем был назначен талантливый доктор Бенциан Файншмидт. Его сын Александр Бенцианович пошел по стопам отца, стал доктором-онкологом, защитил диссертацию и получил ученую степень. А благодаря его любви к писательству мы можем судить о бытовом устройстве старой макаровской усадьбы в начале XX века. Выдержки из мемуаров Файншмидта-младшего, опубликованные в Интернете: «Мне не было и пяти лет, когда родители привезли меня в «Сказочную Страну Макаровку». Под сенью крон высоких дубов и остролистых кленов, среди тенистых аллей старинного парка стоял очень красивый двухэтажный «барский» дом с высокими стрельчатыми окнами, лоджией над главным фасадом и двухэтажной полукруглой верандой с противоположной стороны, обрамленной колоннами ионического ордера. Рядом с фонтаном, облицованным белым мрамором, сладко нежились на солнышке роскошные клумбы астр, матиоллы, львиного зева, петуний и декоративного табака. А невдалеке стоял флигель с большой широкой верандой, опоясанной изящной балюстрадой, служивший в свое время жилищем для управляющего имением. Флигель был отведен под жильё семье директора санатория вместе с дорогой старинной мебелью из мореного дуба с удобными стульями и креслами, обитыми темно-голубым шелковым бараканом, с изумительными картинами на стенах в тяжелых позолоченных рамах и огромным, во всю стену, старинным буфетом черного дерева в столовой с сервизом дорогого саксонского фарфора. В рабочем кабинете отца все стены почти до половины их высоты были затянуты строгими панелями из окрашенного темно-коричневым лаком тисненного немецкого линкруста, а на большом двухтумбовом письменном столе, покрытом зеленым сукном, стоял массивный письменный прибор из уральского малахита с очень красивой настольной лампой под зеленым абажуром. А в мамином будуаре все стены от потолка до самого пола были драпированы сиреневым шелком, и стоял трельяж из очень дорогого, как говорила бабушка Сима, «бемского» зеркального стекла. Просто поразительно, как все это уцелело во время Гражданской войны, да и после нее. Вот на одном из пожелтевших снимков стоит маленький худенький мальчонка в беленьких несуразных трусиках, со сдвинутой на затылок тюбетеечке и поднятой над головой в «пионерском салюте» худенькой ручонкой. Это – я. Мне там еще нет пяти лет, и на оборотной стороне фотографии написано, что это действительно Макаровка, и именно то самое время, о котором я веду рассказ. Бор, запечатленный на этой фотографии, был отделен от санатория широкой балкой, по дну которой протекал в те годы ручеек глубиной «воробью по колено». Если сложить ладошки «трубочкой» и, стоя спиной к санаторию, громко крикнуть какое-либо слово в направлении этого бора, то он тут же ответит тебе четким эхо, повторив его несколько раз. Теперь, когда со всех сторон постоянно обрушиваются на нас целые Ниагары всяческих звуков от ревущих в небе самолетов, рычащих мотоциклов, орущих телевизоров, магнитофонов и всяческой другой «цивилизации», вряд ли кто-либо обратит внимание на такую «мелочь», как эхо. А в то время, о котором я пишу, еще можно было «слушать тишину» и испытывать неизъяснимое волнение, услышав, как далекий сосновый бор, словно живой, отвечает тебе твоим же голосом, окрашивая его какими-то мягкими, теплыми обертонами». Благодарим за помощь в подготовке материала персонал ОБУЗ ОКПТД «5-е территориальное отделение» и лично Людмилу Плаксину Оксана САНИЦКАЯ
Выскажите своё мнение о новости
|
возрастная