Новости компаний (октябрь 2015 года)
15 октября 2015, 14:05 Курский сириец рисует войнуВойна – испытание для любого человека. Но не меньшее испытание находиться вдали от родины, зная, что там свистят пули и рвутся снаряды. 29-летний художник из Сирии, студент худграфа Курского госуниверситета Эльяс Айюб выплескивает переживания с помощью красок. «Дамаск моего детства» Старые улочки Курска, по которым любит бродить иностранец, напоминают ему тихий ливанский город Захли, малую родину матери, и старый Дамаск – столицу Сирии, где 29 лет назад родился он сам. В таких местах, как выражается Эльяс, можно «дышать историей». Иногда в предрассветном тумане или на закате он спускается в частный сектор – побыть наедине со своими мыслями. На отсутствие компании обычно грех жаловаться – за два года жизни в России у сирийца появилось много друзей. А как иначе, когда кроткий парень по-детски наивно верит в доброту окружающего мира. Поначалу в Курске ему казалось странным, почему незнакомые люди на улице не здороваются друг с другом, как делают дома его соотечественники. Свободного времени почти нет, он проводит его в мастерской. Эльяс открывает тюбики с краской, берет кисть, но мысли совсем о другом – о том, что происходит в его стране – массовые казни, теракты и прочие зверства ИГИЛ, беженцы и сироты, обстрелы, бомбежки, судьбы близких... Несмотря на сопротивление правительственных подразделений, война уже у самых стен Дамаска, где ему дорог каждый уголок. Он помнит город мирным, пропитанным запахом жасмина, жемчужиной Ближнего Востока. «Летом под ногами ковер из цветов жасмина, а в небе парят тысячи птиц, – улыбается Эльяс. – Голуби занимают весь парапет на нашей старой мечети, а потом одновременно взлетают! Это очень красиво. Многие строят голубятни на крышах своих домов, одно время держал птиц и мой брат». По узким переулкам братья Айюб гоняли на велосипедах, забирались на поезда в железнодорожном музее неподалеку. Часами мальчишки просиживали на южном склоне горы Касьюн, откуда открывался весь Дамаск и где на День независимости запускали салют. У них были свои особые игры, например, «напольный» мини-футбол. Полем служил настил, выложенный плиткой, он делился на зоны. Игроки даже сам мяч делали из подручных материалов: скатывали бумажный шарик, обливали сверху расплавленным на огне пластиком. А потом пальцами пытались забить гол в импровизированные ворота... Палитра страха Город детства остался в прошлом, как и времена юности, когда Эльяс выезжал на пленэр в Пальмиру и Хаму, безбоязненно колесил по всей Сирии, посещая древние замки и храмы Алеппо, Хомса, Босры и Апамеа. Многие национальные сокровища, хранившиеся там, уничтожены боевиками запрещенного в РФ самопровозглашенного Исламского государства. Живя за 3000 километров от дома, сирийский художник читая в новостях, то и дело узнает, что не стало знакомого парня из его района, одноклассника, сослуживца... «Много моих товарищей мобилизованы в армию, некоторые еще до получения повестки присоединились к народному ополчению, – говорит сириец. – На страницах соцсетей я натыкаюсь на паблики вроде «этот человек уже в руках Бога», а на фото – мой друг, с которым вместе росли». Не стань этот кошмар явью, Эльяс, как и прежде, посвящал бы картины необычайному культурному богатству Сирии. Однажды он арендовал маленькую студию в историческом центре Дамаска, окруженном защитной стеной с семью вратами. И в те беззаботные дни на прогулки было мало времени, однако путь из института в мастерскую прокладывался так, чтобы не упустить ни одной детали, впитать многовековое наследие предков. Оно в местной архитектуре, одежде стариков, искусных изделиях гончаров, литейщиков и столяров, выставленных в тесных лавочках. Но сейчас Эльяс не способен выводить филигранные арабские узоры и орнаменты. Он рисует войну, ему не хватает серой краски. «Для меня этот цвет символизирует пыль войны, – отмечает художник. – В моих картинах очень много серого, они наполнены им, потому что повсюду в Сирии страшно, везде бомбят. Даже на характере человека, на его психике уже есть пыль войны». Смоляной дождь на его полотне – это стрельба и ракеты, падающие на мирных жителей. Вставки из черной ткани – стена вокруг Дамаска, за которой террористы. Черное море – бездна, поглотившая тех, кто в страхе бежал, но не достиг желанного берега Европы. Семья Эльяса решила остаться. Однажды им уже пришлось стать беженцами. «До 1973 года мои родные жили на юге Сирии в городе Эль-Кунейтра, граничащем с Палестиной, – вспоминает он. – Это одно из самых красивых мест нашей страны. Израильские ВВС осыпали город авиаударами. Наш дом был разбит. Дедушка-строитель увез семью в Дамаск, построил там новый дом, сделав внизу мастерскую для моего отца, в которой тот занимался покраской мебели. Сейчас вместо нее маленький продуктовый магазин». Лейтенант Айюб Когда в 2013 году на севере страны развернулись боевые действия, в сирийской столице подорожали продукты, а жители старались не покидать контролируемую правительством территорию. Но теперь и в Дамаске стало небезопасно. «Несколько дней может быть относительно спокойно, потом боевики снова обстреливают город, запугивая народ, – говорит Эльяс. – Но у людей есть вера. Они уже привыкли к опасности и знают – если суждено погибнуть, так или иначе это случится. Тем не менее, у каждого есть место, куда при бомбежке можно спрятаться. В прошлом году, когда я приезжал в Сирию, снаряд пролетел над головой, упав в клумбу в 20 метрах от нашего дома. К счастью, не взорвался. Солдаты обезвредили его». Эльяс на время откладывает кисть, беря в руки нунчаки. Это восточное оружие сириец начал осваивать в 12 лет, чтобы немного разрядиться, отвлекаясь от проблем. Хотя знаком он и с настоящим боевым оружием, например, российским автоматом Калашникова. В Сирии, как и в РФ, служба в армии обязательна. Разница лишь в сроке – у них она длится два года, а не один. Айюб, благодаря высшему образованию, получил звание лейтенанта, проходил с новобранцами курс молодого бойца: учил их стрелять, кидать гранаты, занимался строевым шагом и физподготовкой. Художник рисовал даже в армии, а впервые взялся за краски в шесть лет. «Мама нашла свои детские рисунки, я захотел сделать так же, – вспоминает он. – Наблюдал, как на доске рисует мелом кузен. Мне было интересно копировать географические карты». Не меньше Эльясу нравилось сочинять стихи, четыре года он пел в церковном хоре. Поет для себя и сейчас, самый любимый его арабский музыкальный инструмент – канун. Тяга к живописи перевесила остальные увлечения, Эльяса приняли в Дамасский институт искусств. Он возил работы в столицу Ливана Бейрут, вступил в Союз художников Сирии, организовал первую персональную выставку из 20 картин. Став лауреатом конкурса имени Абдуль-Латиф Аль-Сумуды, известного сирийского живописца, окончательно уверился, что на правильном пути. Айюб пленился работами русских мастеров классики, реализма, авангарда. Как лучшего студента его отправили учиться в Россию, чтобы потом он преподавал в родном вузе. Цвет надежды – синий За два года Эльяс с нуля выучил русский язык. Летом ездил в Санкт-Петербург, участвовал в международном симпозиуме художников в Москве. Есть у него маленькая мечта – побывать в Крыму и за Полярным кругом. Возможно, это удастся, но в эти новогодние каникулы Эльяс собирается в Дамаск. Несмотря на напряженную обстановку в Сирии, он надеется, как и раньше, встретить с семьей Рождество. По христианскому обычаю они украсят искусственную елку гирляндами и бумажными игрушками, сделают рождественский вертеп – макет хлева, где родился Иисус, с фигурами Богоматери, Иосифа, волхвов и животных. «Несмотря на разную веру, христиане и мусульмане отмечают праздники вместе, – говорит сириец. – Это очень мешает тем, кто творит нашу войну. – Но так было всегда: мусульмане поздравляют нас с Рождеством и Пасхой, а в Рамазан мы вместе с ними воздерживаемся от пищи. Наше согласие невозможно разрушить. Тех, кто воюет за ИГИЛ, вообще не считаю мусульманами, потому что я знаю своих соседей-мусульман, они не такие. Их преступным действиям скоро придет конец – Сирия остается сильной. Сейчас с помощью России, я говорю за всех своих знакомых, которые через меня благодарят вашу страну, мы приближаем мир». Последний штрих в картине Эльяс Айюб сделал синим – это цвет надежды. Война окончится, беженцы вернутся в покинутые дома. На улицах, как прежде, будут играть дети, а в небе над Дамаском закружат стаи белых голубей... Алексей ПИЩУЛИН
Выскажите своё мнение о новости
|
возрастная