Новости компаний (май 2011 года)
2 мая 2011, 15:11 Игорный бизнес в Курской губернииТихая и скучноватая жизнь уездной Обояни заметно оживлялась в базарные дни. Крестьяне везли на рынок продукты, купцы – промтовары. Здесь же люди знакомились, узнавали последние известия, развлекались и отдыхали. Сносный порядок поддерживала немногочисленная полиция, которую уважали и побаивались. Редких в этих местах воров-карманников легко вылавливали при помощи сознательных граждан. Первый «лохотрон»Однако новый 1904 год прибавил стражам порядка хлопот. С заметной регулярностью на обоянском рынке стал появляться подозрительный тип. Вокруг него собиралась внушительная толпа зевак, привлекаемая какими-то странными манипуляциями. Эффект новизны, чудесной быстроты и общедоступности проводимых им лотерейных розыгрышей держался довольно долго, несмотря на ярко выраженный мошеннический характер действа. Попытки полиции задержать проходимца неизменно проваливались, так как за него вступались его же жертвы. С большим трудом стражи порядка установили личность организатора фальшивых лотерей – 33-летнего мещанина города Богатого Николая Никитича Федоренко. Как проходил розыгрыш, можно узнать из полицейского протокола. Федоренко выставлял напоказ в корзине довольно дорогие вещи, как то: «гармонию стоимостью около двух рублей, бузовые шары от 40 до 80 копеек, хрустальные вазы и прочее», всем желающим предлагалось их выиграть. Для этого нужно было приобрести лотерейный билет за 5 копеек. Но вот беда, выигрыши всегда выпадали на самые дешевые вещицы вроде плохих карандашей, кусочков мыла, малюсеньких зеркалец и детских книжечек. Впрочем, азарт побеждал минутное разочарование, и лотерея возобновлялась до полного облегчения кошельков обоянцев. Наконец, 24 декабря пресытившиеся оболваниванием люди не вступились за приезжего, и его задержала полиция. Федоренко напомнили про неоднократные замечания «не устраивать подобных лотерей». Затем отобрали билеты, в которых, как выяснилось, были указаны только малоценные безделушки стоимостью до трех копеек. Однако лохотронщик рассмеялся чинам в лицо, сказав, что вместо отобранных билетов наделает новых. И, прибыв в Обоянь 26 января 1905 года, опять приступил «к работе». На этот раз полиция не церемонилась – мошенника арестовали. Суд по делу первого «лохотронщика» нашей губернии состоялся 20 июня 1905 года в Курске. Несмотря на показания авторитетных свидетелей, коими выступили жители Обояни дворянин Анатолий Климов, городовой Михаил Воронцов и полицейский надзиратель Дмитрий Дёмин, никакого приговора оглашено не было, так как Николай Федоренко виновным себя не признал. Повторное заседание перенесли в Обоянь. 20 октября подсудимый по-прежнему отрицал свою вину, но суд присяжных оказался непреклонен: «Да, виновен, но путём обмана вещей не сбывал». За двусмысленным вердиктом последовал вполне конкретный приговор, оглашённый 12 ноября 1905-го: оштрафовать Федоренко на 100 рублей, вещественные доказательства (то есть «лохотронный» инвентарь) уничтожить. Шулеры-гастролерыСудя по документам, хранящимся в Госархиве Курской области, шулерство как преступный способ зарабатывания денег не было распространенным явлением. Лишь после прокладки по территории губернии железной дороги в Курске начали появляться профессиональные шулеры-гастролеры. Они, по-видимому, и стали наставниками тех курян, которые в конце XIX – начале XX веков составили неуловимую шайку, орудовавшую в Ямской слободе. Их жертвами обычно становились транзитные пассажиры поездов, реже курские купчишки и мещане. Далее устных или письменных сообщений в полицию дело с места не двигалось. Но однажды стражам порядка все же удалось изловить мошенников. 13 октября 1906 года в Обоянь прибыли два лица «мужской национальности». Того, что постарше, звали Мосес (Михаил) Данилович Тер-Гукасов. В книге гостей местной гостиницы, «номеров Андреева», была отмечена его принадлежность к дворянскому сословию Бакинской губернии и возраст – 37 лет. Второй представился как Петр Алексеевич Добров, 23 лет, студент столичного института гражданских инженеров имени Императора Николая I. О целях визита странный тандем не обмолвился. На следующий день Тер-Гукасов и Добров отправились в Обоянский общественный клуб, где вовсю кипел азарт запрещенных карточных игр. Сыграв в одну из них, имевшую весьма символичное название «железная дорога», Тер-Гукасов легко положил в карман почти 200 рублей. Воодушевленные успехом, партнеры двинулись в клуб и 15 октября. Добров, хотя и не принимал участия в игре, почти все время стоял вплотную возле сидящего Тер-Гукасова. Когда городовой Иван Бобрышев, проверявший в тот вечер посты по Обояни, по обыкновению заглянул в клуб, он увидел в коридоре молодого незнакомца в форменной студенческой тужурке. Будущий инженер, вынув из кармана карты, разложил их на ладони и стал тасовать. Услышав, что кто-то идет, студент направился к выходу. На вопрос городового, чем он здесь занимается, Добров ответил, что только вышел из клуба. А минуту спустя вновь вернулся в коридор, достал колоду уже из другого кармана и приступил к таинству тасования. Бобрышев, не теряя времени, рассказал о случившемся швейцару, а тот – дежурному старшине клуба Нахалову. По иронии судьбы, старшина в тот момент был партнером Тер-Гукасова за столом. Будучи матерым картежником, Нахалов понимал, что гость играет нечестно, но второй вечер не мог уличить шулера. Когда очередь «держать банк» дошла до Тер-Гукасова, с царской медлительностью Мосес Данилович придвинул левой рукой переданные ему колоды карт, а затем правой накрыл их. В этот миг Нахалов отчетливо рассмотрел, что на ладони Тер-Гукасова были наложены карты. По требованию старшины игру немедленно прервали. Нахалов схватил шулера за руку и заявил об этом всем присутствующим. Тер-Гукасов нисколько не возражал против такого поворота событий, показывая всем своим видом, что воспринимает это в качестве недоразумения или казуса. При проверке шести колод, которыми велась игра, оказалось, что недостает 20 карт. И если бы Тер-Гуксов достал их, то смог бы «побить» четыре раза любые комбинации партнеров. В это время Добров неожиданно направился в бильярдную и бросил за шкаф находившиеся у него в кармане карты. После этого он быстро вышел из клуба и скрылся. Официант и швейцар достали из-за шкафа 13 карт. Они оказались из тех колод, которыми вечером играли в «железную дорогу». Тер-Гукасова задержали. Но до прибытия полиции он совершил свой последний шулерский ход. Сказал, что ему нужно в уборную, а вернувшись оттуда, с довольным видом уселся на стол. А спустя пару минут неутомимый швейцар предъявил присутствующим найденные в уборной чудо-подтяжки, которые были припрятаны за дверью. Их особенностью оказались пришитые с внутренней стороны шелковые мешочки. По прибытии полиции все свидетели показали, что во время игры Тер-Гукасов делал какие-то знаки Доброву пальцами, и у шулера постоянно, как бы от нервного тика, подергивалось лицо, выписывая такие гримасы, что наблюдавшие за действом едва сдерживали приступы смеха. Особой ценностью отличались показания обоянца Александра Полторацкого. Он, оказывается, вчера засиделся допоздна в одном кабаке, где гуляли Тер-Гукасов и Добров. Последний, пребывая в приличном подпитии, поведал незнакомцу, что подтяжки с шелковыми мешочками всегда находятся при Тер-Гукасове во время игры в карты, в мешочки он сбрасывает со стола ненужные ему карты. Мосес Данилович считал это своим изобретением. При обыске в «номерах Андреева» в бумажнике бакинского дворянина нашли два червонных туза со штемпелем Санкт-Петербургского Эстонского клуба. Вскоре был задержан и Добров, совместно с Тер-Гукасовым они признали себя виновными. При этом выяснилась интересная предыстория: Тер-Гукасов сказал, что живет исключительно на средства, добываемые игрой в карты, и знает все ее тонкости. В Обоянь они заехали по пути в Корочанский уезд Курской губернии, направляясь к родственникам Доброва. Студент же сказал, что познакомился с Тер-Гукасовым в 1905 году, во время игры в карты на курорте в Пятигорске. Тогда Добров проиграл шулеру 200 рублей и с тех пор стал его должником. Дуэт отбыл предварительное заключение в Обояни. В феврале 1907 года дело передали в Курский окружной суд. Более года шло следствие, в ходе которого выяснились многочисленные «смягчающие обстоятельства», вроде обнаруженных светилами курской медицины ряда хронических болезней у фигурантов. Шулеров пришлось освободить под залог. 10 марта 1908-го суд в присутствии присяжных определил: Мосеса Тер-Гукасова и Петра Доброва считать по делу оправданными, но с оговоркой. Тер-Гукасову под угрозой возбуждения нового дела предложили самодепортироваться на историческую родину в Бакинскую губернию и никогда оттуда не возвращаться. Народное казино «Крути, Гаврила»В середине 1920-х годов, в эпоху нэпа, в Курске распахнули двери несколько азартных заведений. Самых солидных клиентов ждали казино, желанными гостями которых были воротилы частного бизнеса – нэпманы и «скромные» курские чиновники. О том, какие суммы просаживали в пылу азарта в былые годы наши бюрократы, ходили легенды по всей России. Из Москвы и Санкт-Петербурга в конце XIX – начале XX веков наезжали журналисты, чтобы на месте убедиться, что в бедном Курске отдельные столоначальники жили явно не по средствам. Вот что писал Арсений Недволин в №8 журнала «Северный вестник» в 1897 году: «Невесёлую картину представляет городское хозяйство Курска. Приходится только изумляться перед теми откровенными и элементарными приёмами «нагревания рук», которые практикуются здесь на глазах всех. Весь город говорит об этом, «отцы города» на виду у всех празднуют едва ли не каждый день именины сердца, и, тем не менее, почётное положение этих «отцов» не колеблется ни на йоту. Все лишь весело улыбаются, когда рассказывают, например, как какой-нибудь маленький служащий проигрывает в один вечер 12 000 рублей». Мало изменилась ситуация и с приходом Советской власти. 7 января 1927 года «Курская правда» поместила лаконичную заметку: «Завскладом лесоматериалов в посёлке Золотухино – гражданин Воропаев растратил 500 рублей принадлежащих губернскому лесничеству. Выяснилось, что Воропаев, приехав на новый год в Курск, проиграл эти деньги в казино». А что же простой люд, которому вход в казино был закрыт? Ему тоже хотелось испытать судьбу, оказаться хоть на мгновение любимцем фортуны. Народным ответом нэпманским казино стала азартная игра «Крути, Гаврила». Место постоянной дислокации – шумные курские базары. Где бурлила толпа, там были и владельцы этой игрушки для взрослых. Не возбранялось попытать счастья и детям, были бы деньги. Сосредоточение в глазах невероятное. Руки, ноги, туловища у публики застывали в классической немой, если не сказать окаменевшей сцене. Некоторые даже переставали дышать. «Стань, крути, поворачивай. Деньги заколачивай!» – звонко выкрикивал хозяин «лохотрона». К нему, как сиротки, жались игроки и делали ставки. На круглую доску с цифрами падали гривенники и пятаки. «Крути, Гаврила!» – орал во все горло какой-нибудь верзила-компаньон, привлекая все новых и новых зевак – потенциальных жертв обмана. Бегала на оси дощечка с гусиным пером. Оно цеплялось за гвозди: «25», «600», «475». Азартно впивались глаза игроков в цифры: красные и белые поля. Наконец, свершилось! «Наша взяла! 600 высшая!» – кричали обезумевшие от восторга игроки. Подпрыгивать и пускаться в молодецкий пляс после выигрыша начинали порой и куряне почтенного возраста. Проигравшие рвали на себе волосы, оглашая окрестности отборной бранью. И опять все начиналось по новой: «Стань, крути, поворачивай. Деньги заколачивай!» На места проигравших, как зомби, становились другие. Хозяин аттракциона был всегда доволен. С каждой игры в его карман попадал пятак, а то и гривенник. Курская милиция вяло гоняла организаторов «Гаврилы». Эпидемия стала разрастаться и по другим городам губернии. Конец вакханалии положила отмена нэпа в 1929 году, когда все азартные игры попали под абсолютный запрет. Пётр ГОРБАЧЁВ
Выскажите своё мнение о новости
|
возрастная